Неточные совпадения
«Что за мужчина? — старосту
Допытывали странники. —
За что
его тузят?»
— Не
знаем, так наказано
Нам из села из Тискова,
Что буде где покажется
Егорка
Шутов — бить
его!
И бьем. Подъедут тисковцы.
Расскажут. Удоволили? —
Спросил старик вернувшихся
С погони молодцов.
Какие вещи — рублей пятьсот стоят. «Положите, говорит, завтра поутру в ее комнату и не говорите, от кого». А ведь
знает, плутишка, что я не утерплю — скажу. Я
его просила посидеть, не остался; с каким-то иностранцем ездит, город
ему показывает. Да ведь
шут он, у
него не разберешь, нарочно
он или вправду. «Надо, говорит, этому иностранцу все замечательные трактирные заведения показать!» Хотел к нам привезти этого иностранца. (Взглянув в окно.) А вот и Мокий Парменыч! Не выходи, я лучше одна с
ним потолкую.
— Еще скажите, Карамазов: что такое этот отец? Я
его знаю, но что
он такое по вашему определению:
шут, паяц?
«Черт
его знает, а ну как обманывает!» — остановился в раздумье Миусов, следя недоумевающим взглядом за удалявшимся
шутом. Тот обернулся и, заметив, что Петр Александрович за
ним следит, послал
ему рукою поцелуй.
— О да. Есть такая точка, где
он перестает быть
шутом и обращается в… полупомешанного. Попрошу вас припомнить одно собственное выражение ваше: «
Знаете ли, как может быть силен один человек?» Пожалуйста, не смейтесь,
он очень в состоянии спустить курок.
Они уверены, что я тоже шпион. Все
они, от неуменья вести дело, ужасно любят обвинять в шпионстве.
— Все. То есть, конечно, где же
их прочитать? Фу, сколько ты исписал бумаги, я думаю, там более двух тысяч писем… А
знаешь, старик, я думаю, у вас было одно мгновение, когда она готова была бы за тебя выйти? Глупейшим ты образом упустил! Я, конечно, говорю с твоей точки зрения, но все-таки ж лучше, чем теперь, когда чуть не сосватали на «чужих грехах», как
шута для потехи, за деньги.
— Впрочем,
знаете, дядюшка, у меня на этот счет выработалась своя особая идея, — перебил я, торопясь высказать мою идею. Да мы и оба как-то торопились. — Во-первых,
он был
шутом: это
его огорчило, сразило, оскорбило
его идеал; и вот вышла натура озлобленная, болезненная, мстящая, так сказать, всему человечеству… Но если примирить
его с человеком, если возвратить
его самому себе…
К русскому дереву — а l'Arble russe — обычным порядком собирались наши любезные соотечественники и соотечественницы; подходили
они пышно, небрежно, модно, приветствовали друг друга величественно, изящно, развязно, как
оно и следует существам, находящимся на самой высшей вершине современного образования, но, сойдясь и усевшись, решительно не
знали, что сказать друг другу, и пробавлялись либо дрянненьким переливанием из пустого в порожнее, либо затасканными, крайне нахальными и крайне плоскими выходками давным-давно выдохшегося французского экс-литератора, в жидовских башмачонках на мизерных ножках и с презренною бородкой на паскудной мордочке,
шута и болтуна.
Хлынов. А хоть бы и
шутов, братец ты мой. Кто же мне может запретить?
Он человек несостоятельный; я за свои деньги в какую угодно должность, в такую
его и определю, стало быть,
ему самому нравится. В
шуты нанялся,
шутом и будь. Васька,
знай свою дистанцию! На задний стол! Барышня, угодно вам, мы вас потешим? Сейчас могу скомандовать веселую. Эй, народы! Васька, бери бубен, делай колено!
А мои знакомые при встречах со мною почему-то конфузились. Одни смотрели на меня как на чудака и
шута, другим было жаль меня, третьи же не
знали, как относиться ко мне, и понять
их было трудно. Как-то днем, в одном из переулков около нашей Большой Дворянской, я встретил Анюту Благово. Я шел на работу и нес две длинных кисти и ведро с краской.
Узнав меня, Анюта вспыхнула.
Рогожин не любил ничего говорить о себе и, вероятно, считал себя мелочью, но
он, например, живообразно повествовал о честности князя Федора Юрьича Ромодановского, как тот страшные богатства царя Алексея Михайловича, о которых никто не
знал, спрятал и потом, во время турецкой войны, Петру отдал; как князю Ивану Андреевичу Хованскому-Тарарую с сыном головы рубили в Воздвиженском; как у князя Василия Голицына роскошь шла до того, что дворец был медью крыт, а червонцы и серебро в погребах были ссыпаны, а потом родной внук
его, Михайло Алексеич, при Анне Ивановне
шутом состоял, за ее собакой ходил и за то при Белгородском мире тремя тысячами жалован, и в посмеяние «Квасником» звался, и свадьба
его с Авдотьей-калмычкой в Ледяном доме справлялась…
— Будет вам, Иван Николаевич. Оставьте, — резко сказал Воскресенский. Лицо у
него вдруг побледнело и некрасиво сморщилось. — Тут смеяться не над чем; вы
знаете хорошо мои взгляды. Если я до сих пор не сбежал от этого попугая, от этого горохового
шута, то только потому, что есть надо, а это все скорее прискорбно, чем смешно. Довольно и того, что за двадцать пять рублей в месяц я ежедневно отказываю себе в удовольствии высказать то, что меня давит… душит за горло… что оподляет мои мысли!..
— Да вон у товарища моего матка какая-то есть…
Шут ее
знает!.. — досадливо отозвался Патап Максимыч, указывая на Стуколова. — Всякие дороги, слышь,
знает. Коробочка, а в ней, как в часах, стрелка ходит, — пояснил
он дяде Онуфрию… — Так, пустое дело одно.
— Зачем певицу? Брать так уж пяток либо полдюжину. Надо, чтоб и пение, и служба вся были как следует, по чину, по уставу, — сказал Смолокуров. — Дунюшки ради хоть целый скит приволоку́, денег не пожалею… Хорошо бы старца какого ни на есть, да где
его сыщешь? Шатаются,
шут их возьми, волочатся из деревни в деревню — шатуны, так шатуны и есть… Нечего делать, и со старочкой, Бог даст, попразднуем… Только вот беда, знакомства-то у меня большого нет на Керженце. Послать-то не
знаю к кому.
— А ты, братец, совершенный гороховый
шут, — ответил
ему смущенный
его курбетами Бодростин, едва оторвавшись от своих тяжелых мыслей на минуту. — Помилуй скажи, только бог
знает что наделал нам здесь вчера и уже опять продолжаешь делать сегодня такое же самое, что я в жизнь не видал.
— Вот я не
знаю. И не слыхал даже. А я три речи Цицерона в гимназии
знал наизусть, и на какой
они мне
шут?
После этого Лир отсылает Кента, которого все не
узнает, с письмом к другой дочери и, несмотря на то отчаяние, которое
он только что выражал, разговаривает с
шутом и вызывает
его на шутки.
Хижина, в которую вводят Лира, оказывается тою самой, в которую вошел Эдгар, переодетый в сумасшедшего, то есть голый. Эдгар выходит из хижины, и, хотя все
знают его, никто не
узнает его, так же как не
узнают Кента, и Эдгар, Лир и
шут начинают говорить бессмысленные речи, продолжающиеся с перерывами на шести страницах. В середине этой сцены приходит Глостер и тоже не
узнает ни Кента, ни своего сына Эдгара и рассказывает
им о том, как
его сын Эдгар хотел убить
его.
Бред этот кончается тем, что Лир засыпает, и Глостер уговаривает Кента (все не
узнавая его) унести короля в Дувр, и Кент с
шутом уносят Лира.
А в столовой, на одном конце княгиня Марфа Петровна с барынями, на другом князь Алексей Юрьич с большими гостями. С правой руки губернатору место, с левой — генерал-поручику, за
ними прочие, по роду и чинам. И всяк свое место
знай, выше старшего не смей залезать, не то
шутам велят стул из-под того выдернуть, аль прикажут лакеям кушаньем
его обносить. Кто помельче, те на галерее едят. Там в именины человек пятьсот либо шестьсот обедывало, а в столовой человек восемьдесят либо сто — не больше.
Говорят же все совершенно одинаково. Лир бредит точно так, как, притворяясь, бредит Эдгар. Так же говорят и Кент и
шут. Речи одного лица можно вложить в уста другого, и по характеру речи невозможно
узнать того, кто говорит. Если и есть различие в языке, которым говорят лица Шекспира, то это только различные речи, которые произносит за свои лица Шекспир же, а не
его лица.
Не пользуясь Мафусаиловой жизнью, мы не могли быть на празднике, который в последний год царствования Анны Иоанновны дан был по случаю свадьбы и
шута ее Кульковского. Постараюсь, однако ж, описать праздник, будто сам видел
его. А отчего так хорошо
его знаю, то извольте
знать, слышал я об
нем от покойной моей бабушки, которая видела
его своими глазами и вынесла из
него рассказов на целую жизнь, восторгов на целую вечность, если б вечность дана была в удел моей бабушке.
О ренегатстве
его, скрываемом
им в Петербурге, только недавно
узнала государыня и искала случая наказать
его за этот поступок не как члена благоустроенного общества, а как получеловека, как
шута.
Подачкин (перебивая
его). Похвально, ей-ей, хотя не понимаю! Да ты, черт побери, на виршах собаку съел.
Знаешь ли, братец, напиши что-нибудь на свадьбу моей матери.
Шут бы ее взял, славная матка!.. Воспоила, воскормила меня, в офицеры вывела да сама себя не забыла…
Раз государь увидел своего любимца яростно оборонявшегося и руками и ногами от другого служителя, который бил
его немилосердно. Петр Федорович,
узнав, что соперником
шута был полковой мусорщик, с досадой воскликнул...
Карла, или
шут, искал только угодить своему господину, не имел что потерять, а за щелчком не гонялся: неудовольствие посторонней
знати не только не пугало
его, но еще льстило
его самолюбию.
Тогда еще Антон не
знал любви; а для ней, как вы изволите
знать, и Геркулес взялся за прялку, Ришелье наряжался
шутом и проч., и проч.; так диво ли, что и наш бакалавр растерял на Руси все доводы логики, данной
ему от бога и усовершенной в академии.
Леонид Михайлович рассказал
ему свое горе и спросил
его, не
знает ли
он, где живет старый
шут Аристархов.
Наташа с радостию смотрела на знакомое лицо Пьера, этого
шута горохового, как называла
его Перонская, и
знала, что Пьер
их, и в особенности ее, отыскивал в толпе. Пьер обещал ей быть на бале и представить ей кавалеров.